Солнце уже тонуло в темно-зеленых холмах к западу от долины, а его красные и серовато-розовые тени касались всех ее уголков, когда Зяблик начал спускаться в Дол. Тропинка, петляя, тянулась вниз по северному склону долины, бежала между огромными камнями, во множестве усеивающими неровную местность, и исчезала в низине, поросшей густым лесом, лишь иногда появляясь на маленьких полянках и редколесье. Устало передвигая ноги, Зяблик следил взглядом за знакомой тропинкой, на его плече болталась легкая сумка. Его широкое обветренное лицо выглядело спокойным и застывшим, и лишь большие серые глаза выдавали ту кипучую энергию, что горела под его невозмутимой внешностью.Он был молод, хотя коренастая фигура, лохматые каштановые волосы и кустистые брови делали его немного старше своих лет.

 Он носил мешковатую одежду, сшитую в Доле, а в сумке у него лежало несколько металлических инструментов, при каждом его шаге звякающих друг о друга.В вечернем воздухе ощущалась легкая прохлада, и Зяблик плотнее запахнул ворот своей открытой шерстяной рубашки. Путь его пролегал через леса и холмистые равнины; сейчас он шел по лесу и еще не видел лежащих впереди равнин. От высоких дубов и мрачных пеканов падала огромная тень, а кроны их затмевали безоблачное вечернее небо. Солнце уже зашло, и в темно-синих небесах замерцали тысячи знакомых звезд.

Огромные деревья заслонили даже их, и Зяблика, неторопливо шагающего по проторенной тропе, окружила тьма и безмолвие. Сотни раз проходивший здесь раньше, юноша сразу же заметил необычную тишину, охватившую в этот вечер, казалось, всю долину. Знакомое жужжание и стрекот насекомых, обычно наполняющие ночную тишь, крики птиц, просыпающихся с заходом солнца и летающих в поисках корма — все стихло. Зяблик напряженно вслушивался, стараясь найти хоть малейшие признаки жизни, но даже его острый слух не уловил ничего. Он встревожено покачал головой. Глубокая тишина беспокоила его, особенно если вспомнить слухи о страшном существе с черными крыльями, которое несколько дней назад видели в ночном небе к северу от долины.

Он заставил себя начать насвистывать и углубился в мысли о прошедшем дне. Весь этот день он работал в деревне, лежащей к северу от Дола, в которой несколько семей растили и холили домашний скот. Каждую неделю он отправлялся к их поселениям, принося различную необходимую утварь и новости о событиях в Доле и далеких городах Юга.Мало кто знал окружающую местность лучше него, да и редкий человек рисковал, подобно ему, удаляться от спокойствия и безопасности своего дома. Большинство людей в те дни предпочитало не покидать изолированных друг от друга поселений и не интересовались окружающим их миром.

Но Зяблик любил время от времени уходить из долины, а дальние поселения нуждались в его услугах и готовы были платить ему за оказываемую помощь. Отец Зяблика был не из тех, кто упускает случай сделать деньги, и сложившееся положение устраивало всех.Зяблик задел головой низко висящую ветвь, отшатнулся и метнулся в сторону. Раздосадованный, он выпрямился и бросил взгляд на неожиданное препятствие, а затем продолжил свой путь чуть ускорившимся шагом.

Теперь он углубился в низины, где петляющую тропу тускло освещали лишь лучики лунного света, проникающие сквозь густые кроны деревьев. Было так темно, что Зяблик с трудом различал тропу. Всматриваясь в лежащую впереди местность, он вновь обратил внимание на давящую тишину. Казалось, какая-то сила внезапно уничтожила все живое вокруг, а он остался здесь единственным живым существом, выбирающимся из лесной гробницы. Снова в его памяти всплыли странные слухи. Он поневоле ощущал странное волнение и беспокойно оглядывался. Но ничто не шевелилось впереди на тропе, ничто не мелькало в древесных кронах над ним, и он наконец немного успокоился.

На мгновение задержавшись на залитой лунным светом полянке, Зяблик взглянул в бескрайнее ночное небо и лишь затем вновь углубился в лес. Он шел медленно, пробираясь по петляющей тропе, резко сужающейся и словно исчезающей в стене деревьев и кустов. Он знал, что это простой обман зрения, но все равно непроизвольно оглядывался. Вскоре он вновь очутился на широкой тропе, где сквозь просветы в густой кроне виднелось ночное небо. Он почти достиг подножия долины и от дома его отделяло всего около двух миль. Зяблик улыбнулся и принялся насвистывать старую кабацкую песенку, ускоряя при этом шаг. Он так внимательно следил за тропой и открытой местностью за границей леса, что не сумел заметить огромную черную тень, неожиданно отделившуюся от громадного дуба слева от него и быстро двинувшуюся ему наперерез. Темная фигура была уже почти рядом, когда Зяблик ощутил ее перед собой, нависшую, словно огромный черный камень, готовый раздавить его крохотное тело. Со сдавленным криком ужаса он метнулся в сторону, с металлическим звоном выронив сумку на тропу, и выхватил левой рукой из-за пояса длинный тонкий кинжал.Приготовившись защищаться, он пригнулся, но внезапно замер, увидев, как фигура властно поднимает руку, и услышав резкий, но ободряющий голос.

— Подожди немного, друг. Я не враг, я не хочу тебе зла. Я просто не знаю, куда идти, и буду благодарен, если ты укажешь мне верную тропу.Зябликслегка расслабился и всмотрелся в темноту, окружающую стоящую перед ним фигуру, пытаясь найти в ней сходство с человеком. Однако, это ему не удалось, и он осторожными шажками двинулся влево, надеясь лучше рассмотреть темную фигуру в тусклом лунном свете.

— Уверяю, я не причиню тебе зла, — продолжил голос, словно читая его мысли. — Я не хотел пугать тебя, но я тебя не видел, пока мы не столкнулись нос к носу, и я боялся, что ты пройдешь мимо, не заметив меня.Голос смолк, и громадная черная фигура встала неподвижно, хотя Зяблик, обходя тропу, чтобы оказаться спиной к свету, видел, что ее глаза следят за ним. Постепенно бледный свет луны начал смутными контурами и голубыми тенями намечать черты незнакомца.Долгое время они молча, изучающе смотрели друг на друга: Зяблик пытался решить, что же он повстречал, незнакомец же стоял молча, в ожидании.

Затем громадная фигура с ужасающим проворством метнулась вперед, ее мощные руки сжали запястья юноши, и Зяблик внезапно оторвался от земли и взлетел в воздух; нож выпал из его онемевших пальцев, а глубокий голос насмешливо расхохотался.

— Ну, ну, мой юный друг! Интересно, что же ты теперь намерен делать? Если бы я захотел, я вырвал бы твое сердце из груди и бросил бы волкам, не так ли?

Зяблик яростно отбивался, пытаясь вырваться, его разум объял ужас, прогнав прочь все мысли, кроме порыва к бегству. Он не представлял, что за существо схватило его, но физически оно было намного сильнее обычного человека и явно намеревалось быстро покончить с Зябликом. Затем темная фигура рывком вытянула руки, держащие его, и издевательский голос стал холодным как лед и раздраженным.

— Хватит, парень! Мы поиграли в свои игры, и ты еще ничего обо мне не знаешь.

Я устал, голоден и не намерен задерживаться на лесной тропе холодным вечером, пока ты будешь решать, зверь я или человек. Я отпущу тебя, и ты покажешь мне дорогу. Предупреждаю — не пытайся убежать, или тебе будет хуже. Сильный голос стих, раздражение исчезло из него, но в коротком смешке вновь послышалась скрытая издевка.

— Кроме того, — прорычало существо, разжимая железные пальцы, отчего Зяблик шлепнулся на землю, — я могу оказаться лучшим другом, чем ты думаешь.

Фигура отступила на шаг и Зяблик выпрямился, тщательно растирая запястья, чтобы восстановить ток крови в онемевших руках. Ему хотелось бежать, но он не сомневался, что незнакомец снова схватит его и на этот раз прикончит не медля. Он осторожно наклонился и подобрал упавший кинжал, вновь повесив его себе на пояс.. Теперь Зяблик мог лучше рассмотреть незнакомца. Быстрым взглядом он определил, что это действительно человек, хотя такого гиганта Флик в жизни не встречал. В нем было не менее семи футов, но сложен он был крайне гармонично, хотя это трудно было утверждать с уверенностью, ибо его высокую фигуру закрывал ниспадающий черный плащ с широким капюшоном, надвинутым на самые глаза. Его темное лицо было удлиненным, с резкими чертами, и походило на неровную скалу. Глубоко посаженные глаза почти полностью скрывались под густыми бровями, сросшимися над длинным плоским носом. В короткой черной бородке прятался широкий рот, казавшийся просто черточкой на его лице — вечно неподвижной черточкой. В общем, этот человек, черный и громадный, производил пугающее впечатление, и Зяблик с трудом подавил растущее в нем желание броситься опрометью к границе леса. Он прямо взглянул в глубокие жесткие глаза незнакомца, хотя для этого ему пришлось приложить некоторое усилие, и выдавил слабую улыбку.

— Я думал, ты разбойник, — запинаясь, пробормотал он.

— Ты ошибся, — послышалось тихое возражение. Затем голос немного смягчился. — Ты должен уметь отличать друга от врага. Временами от этого может зависеть твоя жизнь. А теперь скажи мне свое имя.

— Зяблик Осфорд. — Зяблик помедлил, а затем продолжил чуть более уверенным тоном.

— Моего отца зовут БарфосОсфорд. Он содержит таверну в,Лонгхольмэто в миле-двух отсюда. Там вы найдете еду и кров.

— Ага, Лонгхольм, — неожиданно воскликнул незнакомец. — Да, туда я и направляюсь. — Он помедлил, словно обдумывая сказанное. Зяблик напряженно наблюдал, как тот потирает неровное лицо искривленными пальцами и разглядывает шионское плато, начинающееся за краем леса. Отвернувшись, он заговорил снова.

— У тебя есть брат. — Это не было вопросом; это было простое утверждение. Эти слова прозвучали так отрешенно и равнодушно, словно высокого незнакомца вообще не интересовал ответ на них, и Зяблик едва их расслышал. Затем, внезапно поняв значение услышанной фразы, он встрепенулся и бросил на незнакомца быстрый взгляд

— Откуда?..

.

— Ну как же? — сказал тот. — Разве у юного парня из Лонгхольма, вроде тебя, не может быть брата?

Зяблик машинально кивнул, не понимая смысла сказанного собеседником, но его заинтересовало, что тому известно о Лонгхольме. Незнакомец вопросительно смотрел на него, очевидно, ожидая, что мальчик поведет его к обещанному крову и еде. Зяблик быстро повернулся в поисках брошенной в спешке сумки, нашел ее и перекинул через плечо, вновь взглянув на возвышающуюся над ним фигуру.

— Нам сюда, — указал он дорогу, и они отправились в путь.

Они выбрались из густого леса и двинулись между невысоких холмов, вдоль которых им предстояло идти до Лонгхольма, лежащего в самом конце долины. Вне леса ночь была светлой; над головой висел белый шар полной луны, ее сияние хорошо освещало долину и тропу, по которой шагали двое путников.Сама тропа здесь превратилась в едва заметную линию, петляющую по поросшим травой холмам и различимую лишь по редким промытым дождем бороздкам и участкам твердой утоптанной земли среди густой зелени. Ветер окреп и его резкие порывы, налетая на путников, развевали их одежды, заставляя слегка пригибать головы, чтобы защитить глаза. По пути никто из них не проронил ни слова, сосредоточившись на лежащей впереди местности, ибо с каждой оставшейся за спиной вершиной впереди возникали все новые холмы и ложбинки. Кроме шума ветра, ничто не нарушало тишину ночи. Зяблик напряженно вслушивался и один раз ему показалось, что далеко к северу он уловил резкий крик, но в то же мгновение он стих и больше не повторялся. Казалось, незнакомца тишина нисколько не угнетала. Его взгляд был устремлен на постоянно петляющую и теряющуюся тропу. Он не поднимал глаз и не смотрел на юного проводника в ожидании указаний. Казалось, он и сам прекрасно знал, куда направляется юноша, и уверенно шагал рядом с ним.

Через некоторое время Зяблику стало трудно идти в ногу со своим рослым спутником, идущим по тропе размашистым шагом, отчего Зяблик казалось, что сам он семенит. Временами ему приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от незнакомца. Пару раз тот бросал взгляд на своего невысокого попутчика и, видя его трудное положение, переходил на более спокойный шаг. Наконец южные склоны долины показались уже совсем рядом и холмы начали переходить в заросшее кустарником поле, что означало близость новых лесов. Здесь местность шла слегка под уклон. Вскоре Зяблик заметил несколько знакомых примет и понял, что близок к окраинам Лонгхольм. Он невольно ощутил заметное облегчение. Совсем рядом с ним — родная деревня и уютный дом.

За все короткое путешествие незнакомец не проронил ни единого слова, а Зяблику не хотелось начинать разговор первым. Он пробовал на ходу бросать на великана изучающие взгляды, при этом стараясь не выдавать свой интерес к нему. Его боязнь легко можно было понять. Удлиненное неровное лицо, оттененное узкой черной бородкой, напоминало ему страшных колдунов, о которых рассказывали ему перед янтарно сияющим вечерним костром строгие старейшины, когда Зяблик был еще совсем мал. Самыми страшными были глаза незнакомца — они походили на глубокие темные пещеры под кустистыми бровями. Зяблик не мог рассмотреть всего, что скрывала черная тень капюшона. Резкие черты лица его спутника казались высеченными из камня, а его взгляд был прикован к лежащей впереди тропе. Разглядывая непроницаемый лик, юноша вдруг обратил внимание на то, что незнакомец так ни разу и не упомянул своего имени.